В меблированных комнатах дома, что неподалеку от авеню Нейи, Фрида принимала Папу и Селию...

В меблированных комнатах дома, что неподалеку от авеню Нейи, Фрида принимала Папу и Селию. После отдыха на итальянских озерах они возвращались в Англию проездом через Париж. — Но шел дождь, Фрида, шел дождь, — сказал Папа. — С набухшего от влаги неба лились слезы всего мира. — Чем же вы занимались? — спросила Фрида. — Играли в bezique, — ответил Папа. Селия ощутила на себе сочувственный взгляд Фриды и отвела глаза. В квартире Фриды она испытывала странные чувства. Сама не зная почему, она подумала, что это оттого, что квартира очень мала. Всего одна спальня, и халат Найэла висит на двери. Она попробовала представить Фриду кем-то вроде Труды, кто так же присматривает за Найэлом. Но ничего не вышло. Должно быть, это предрассудки, говорила она себе, если я не возражаю против того, что позволяет себе Мария, то почему должна возражать, когда так поступает Найэл? Квартира была очень неопрятной. Повсюду валялись исписанные нотами листы бумаги, открытые книги, в углах — наспех снятая обувь. Возможно, все дело в обуви… Папа, который некогда так гневался на Фриду, теперь казался совершенно спокойным. Он полулежал в кресле и, ковыряя золотой зубочисткой в дупле зуба, обсуждал с Фридой ее планы. — Займись им, — сказал он, помахивая рукой, — покажи ему мир. Пусть повыступает во всех европейских столицах, как его мать до него, и закончит Америкой. Я даю свое разрешение. Селия смотрела, как Фрида роняет на пол пепел. На столе стояла пепельница, но она ею не пользовалась. Вместо пепла в пепельнице лежал пучок аспарагуса с обкусанными кончиками. — Найэл не хочет путешествовать, — сказал Фрида. — У него нет честолюбия. — Нет честолюбия? Не желает путешествовать? Что же он любит? — Он любит поесть. Селия подумала, что ответ Фриды объясняет и кончики аспарагуса, и коробки из-под шоколада. Когда вернемся домой, надо не забыть рассказать Труде. — А чем он любит заниматься? — спросил Папа, проявляя явное любопытство. Но Фрида только пожала плечами. И вставила в мундштук новую сигарету. — Он читает, — сказала она, — и спит. Он спит часами. — Но весь этот успех? этот éclat?[48] — сказал Папа. — Он не вскружил ему голову, не избаловал? — Не думаю, чтобы он догадывался обо всем этом, — ответила Фрида. — Совсем как его мать, — сказал Папа. — Ей было все равно. — Но она не щадила себя, — возразила Фрида. — Она работала. Одному Богу известно, как она работала. У нее были упорство и тяга к работе. У Найэла нет ни того, ни другого. Ему просто все равно. Папа покачал головой и свистнул. — Это плохо, — сказал он. — Все дело в его французской крови. Селия вспомнила голубую венку на руке Найэла и подумала, французская она или нет. Затем посмотрела на свои собственные руки, широкие и квадратные, как у Папы. Вены на них видны не были. — Мария труженица, — сказал Папа. — Но Мария девушка. И ни капли лени. На следующей неделе у нее снова начинаются репетиции. Вся в отца. Слава Богу, в Марии нет ничего французского. Селию очень занимал вопрос, а нет ли во Фриде чего-нибудь французского. Она владеет двумя языками, а живет во Франции. Иногда Папа бывает таким бестактным. — Интересно, приехала она или нет, — сказала Селия, желая сменить тему разговора. — Поезд должен был прибыть час назад. — Найэл сказал, что отвезет ее прямо в гостиницу, — заметила Фрида. — Я предлагаю вам поехать и посмотреть, там она или нет. Найэл может приехать с минуты на минуту, чтобы переодеться. Все же очень похоже на Труду, решила Селия. Фрида знает, когда Найэл приедет переодеться. Интересно, она ему стирает, считает его рубашки? Вот-вот она назовет его «мой мальчик». В гостиницу Папа и Селия отправились на такси. — Интересно, как у них идут дела, — в голосе Папы звучало любопытство. — Я имею в виду этот странный союз… Найэл и забавная старушка Фрида. Завтра я должен пригласить ее на ленч и все выяснить. — Ах, Папа, не надо! — ужаснулась Селия. — А почему бы и нет, дорогая? — Подумай, в какое неловкое положение ты поставишь Найэла, — ответила Селия. — Не вижу ничего неловкого, — сказал Папа. — Такие вещи очень важны с медицинской точки зрения. Я смотрю на Фриду, как смотрел бы на преподавателя Оксфорда, Кембриджа или Гейдельберга. Она знает свое дело. И он принялся вспоминать годы знакомства с Фридой, дойдя до тысяча девятьсот двенадцатого, тысяча девятьсот девятого. Когда они прибыли в гостиницу, портье сообщил им, что мисс Делейни приехала, распаковала вещи и ушла, не сказав куда. Ушла полчаса назад. Джентльмен тоже ушел. Наверху в номере люкс — Папа путешествовал лишь в тех случаях, когда ему удавалось снять номер люкс, — они обнаружили полнейший беспорядок. Все кровати измяты, и на них — вещи Марии. Полотенца раскиданы, тальк просыпан. — Отвратительно, — сказал Папа. — Совсем как австрийская горничная. Селия стала лихорадочно приводить комнату в порядок. Мария уже не была вся в отца. — Они к тому же и пили, — сказал Папа, обследуя стакан для полоскания рта. — Судя по запаху, коньяк. Никогда не подозревал, что моя дочь пьет.