Волшебник Марса (США - 1965г.)

Режиссер, сценарист и продюсер Дэвид Хьюитт, композитор Фрэнк Коэ В ролях Джон Кэррадайн, Роджер Джентри, Вик Макги, Ева Бернхардт В 1974 году четверо космонавтов, Дороти, Док, Чарли и Стив, приземляются на Марсе и обнаруживают, что провизии у них осталось на четыре дня. На планете нет подходящих условий для жизни, поэтому астронавтам предстоит приложить максимум усилий, чтобы выжить. Неожиданно они обнаруживают желтую кирпичную дорогу, которая приводит их в большой марсианский город. Но он оказывается абсолютно пуст, за исключением огромной плавающей по воздуху головы… Фильм снят режиссером и профессиональным иллюзионистом Дэвидом Л. Хьюитом по мотивам сказки Фрэнка Баума «Волшебник из страны Оз». Фильмография его завораживает даже на уровне названий. Там, к примеру, есть такие картины, как «Галерея ужасов доктора Страха», или «Монстры разносят пижамную вечеринку», или вот «Путешествие к центру времени» тоже классно звучит). В 1988-м году фильм переиздавали под характерным названием «Ужасы Красной планеты». Пока Джон Кэррадайн снимался в этом фильме, его супруга Дорис Рич снималсь в не менее «интеллектуальном» фильме «Санта-Клаус завоевывает марсиан» (1964). Бюджет картины составил 33 тысячи долларов. Даже не принимая во внимание колоритную личность режиссера, сама идея - смешать Страну Оз с марсианами, балансирует между гениальностью и каким-то высоким античным безумием. Куда там Джей Остин против зомби и Эйбу Линкольну против вампиров. Да что уж говорить – фильм, в котором первую половину герои ходят в скафандрах из фольги по психоделическими пейзажам Невады, а другую половину разговаривают с парящим на фоне звезд и туманностей мрачным лицом Кэрредина старшего, но большую часть времени задумчиво смотрят куда-то за спину оператору и загадочно улыбаются – такой фильм ну никак не подпадает под обычные оценочные категории «хорошо», «плохо», «скучно», «интересно»… Здесь бессмысленно искать отсылки к баумовскому первоисточнику. Картонность декораций и шаблонность монологов тут воспринимаются, скорее, как художественный прием. Это как постановка Иоганна Шиллера силами завернутых в шторы пятиклассников – если нельзя сразу переключить канал или выйти из зала, возникает редкая возможность абстрагироваться от первоисточника и оценочных категорий, и заглянуть куда-то за метатекстовые слои и расходящиеся борхесовские тропки, еще глубже, чем обычно, куда-то в самую суть человеческой культуры и искусства, куда-то внутрь себя.