СЕРГЕЙ АВЕРИНЦЕВ (10 декабря 1937 — 21 февраля 2004) “Благовещенье“ (передача “Библейский сюжет“)

“Ангел предстал Благодатной и сказал Ей: “Господь с Тобою! Он ведет Тебя путем неизвестным, Он ведет Тебя за все пределы. Он явит для Тебя чудо, знаменье Своей силы: сойдут небесные росы на руно Твоего Девства. Не в громах и гласе трубном, но тихо, как роса на травы, сойдет на Тебя действо Духа, осенит Тебя Всевышнего сила. милость выше созвездий, милость глубже преисподней, милость – без меры и предела, но вмести ее в Твоем сердце“ (из стихотворения Аверинцева «Благовещенская песнь»). В.Казак: «Основа поэзии Аверинцева — неколебимость Божьего слова и неприкосновенность непостижимых разумом тайн». В 1969 начал читать лекции на истфаке МГУ. Казалось бы, тема чисто академическая, византийская эстетика, и ни чиновники, разрешавшие эти лекции, ни сам лектор не могли представить, какой это вызовет резонанс. Аудитория была набита битком, ему чудом удавалось протиснуться к кафедре; и с кафедры начинало звучать немыслимое по тем временам введение в богословие, в мир христианской культуры. Он читал и комментировал свои переводы трактатов Дионисия Ареопагита, гимнов Иоанна Дамаскина, и других святых мистиков, раскрывал сакральный смысл храмового зодчества и литургической поэзии. О.Седакова: “Ранний успех Аверинцева напоминал сюжет Андерсена – странный, чужой, преследуемый своими одноклассниками мальчик становится любимцем общества, гордостью, властителем дум, нашим Сережей! Сей внешний успех потребовал от него преодоления своей почти парализующей застенчивости, принятия ответственности публичного лица, ритора и педагога“. Отец Георгий Чистяков: “Его византийская эстетика была настоящей проповедью. В переполненной аудитории он, всегда называвший себя трусом, абсолютно бесстрашно и прекрасно говорил о Боге, вере, Евангелии, показывая, что такое настоящая наука, утверждая, что сегодня человек может верить в Бога, как верили в Него великие мыслители прошлого сотни лет тому назад“. Эти лекции в МГУ быстро прикрыли, но он не перестал их читать в закрытых и полузакрытых НИИ, собирая не меньше физиков и лириков, чем выступавшие в тех же залах Высоцкий и Жванецкий. “Были прекрасные духовные руководители для очень сплочённого, но неизбежно замкнутого круга верных, – пишет Аверинцев. – Но миссионерство, проповедь: помилуйте, о чём вы говорите? Вы что, не понимаете, что этого не может быть, просто потому, что этого быть не может!? Но оказалось, что невозможное возможно. Аверинцева поддержал о. Александр Мень, с которым они стали друзьями. Другим духовным ориентиром был Антоний Сурожский. Аверинцев вспоминал, как однажды добирался до храма, где должен был служить владыка, по не очень известным ему районам, и спросив, скоро ли такая-то остановка, получил ответ от всего троллейбуса: “Сергей Сергеевич, мы же все туда“. В 73 году они с женой крестились. “Для него это было завершением, а не началом пути, на который он встал уже давно“ (Н.Аверинцева). Каждое воскресенье советский ученый с женой были в храме в Брюсовом переулке, где служил митр.Питирим. В конце 80-х служил алтарником и проповедовал с амвона. _ Ближайшее будущее христианства он видит «как судьбу меньшинства, которое должно, отнюдь не выходя из истории, трезво осознать свой статус меньшинства и сохранять способность к мирному сопротивлению всему, что несовместимо с христианской совестью». Аверинцев: “Что для безверного сознания действительность супружества? Во-первых, «секс», «физиология», иначе говоря, та самая «плоть», о которой Малларме, достаточно далекий от чего бы то ни было похожего на христианский аскетизм, с такой правдивостью отметил, что она сама по себе, «увы», вещь невеселая («La chair est triste, helas!..») Ax, что в настоящих поэтах, хотя бы и неверующих, хорошо – что они, будучи по большей части отнюдь не праведниками, не участвуют в рекламной пропаганде ада. А кто не учился французскому, пусть перечитает раннюю Ахматову («О, как сердце мое тоскует! Не смертного ль часа жду?»)“. Аверинцев о святителе Филарете, христианстве и упрощении; парадокс брака и девства в христианстве; язык Библии, юмор в притчах Христа; о переводе Библии: Интервью: Данте и Аверинцев: Философия культуры Аверинцева: Иконопись и западное религиозное искусство Средневековья: Христианство в истории европейской культуры: Искусствоведение Аверинцева: глубина стиха и глубина картины Его герменевтический метод “стал предметом детального и выверенного анализа. См. «мозаичный» портрет-характеристику стиля Аверинцева М.Гаспаровым, глубокое исследование Седаковой «Рассуждение о методе» и новый «методологический» анализ Скуратовского «Мастер и его метод»“.