М.Казиник. Л. Бетховен. 9 симфония.

Михаил Казиник: “В музыке вершиной цивилизации, конечно же, является симфонический оркестр. Симфонизм – это не только музыка, которую играет симфонический оркестр. Это прорастание зерна. Это постоянный и неуклонный процесс развития мысли, а мысль в музыке может быть оформлена только мотивом, как в 5-ой симфонии, может быть оформлена чуть ли не двумя аккордами, как в 3-ей симфонии Бетховена или мелодией, которая, развиваясь, даёт новые мелодии, которые сопоставляются, противопоставляются, как в 4-й симфонии Брамса. Мысль может быть развита ритмической формулой, только ритмом как в скрипичном концерте Бетховена «пам-пам-пам-па», на которой выстраивается вся центральная часть. Симфонизм – это принцип взращивания, возделывания, когда мы сажаем в землю, удобренную, подготовленную, зёрнышко. Из этого зёрнышка начинается развитие, цветение. В результате появляются грандиозные сады, в которых масса фруктов, а в каждом плоду свои зёрнышки, которые дадут следующие плоды. Так рождается идея райского сада, идея бесконечной красоты, заполняющей пространство. 9 симфоний Бетховена – это Библия музыки, это энциклопедия для всего, что расцветает, что думает, что мыслит, что растёт… Когда Бетховен написал в 1812 году 8-ю симфонии, он 12 лет не писал симфоний. Он потерял слух. Он рассчитывал только на «ощущение неба содроганье», выражаясь языком Пушкина. И вот через 12 лет он создаёт свою 9-ю симфонию. В этой симфонии Бетховен как бы завершил показ симфонического оркестра. В последней части последней симфонии Бетховен как бы выстроил перед нами величайшую идею. Он прошёл весь путь человеческой цивилизации и в результате познал радость. Ему захотелось добавить в симфонию и голоса. Его голоса вошли в симфонизм. Когда оркестр показал себя во всех ипостасях, появляется голос: «О, братья, довольно печали. Давайте гимны петь безбрежному веселью и вечной радости». Начинается невиданное развитие – оркестровое, хоровое, вокальное темы и идеи, гармонии и совершенства. Бетховен за три года до своего ухода из этого мира, уже совсем нездоровый, испытывает потребность объявить человечеству о той высокой великой радости, которая его ждёт, которая обязательно придёт…. Финал великого завещания Бетховена начинается с того, что Вагнер очень удачно назвал «фанфары ужаса». Это действительно ужас. Человечество, которое может погибнуть, которое чуть не обречено – это страшное движение. Оно звучит несколько секунд, и вдруг - виолончели, которые противостоят медным духовым. Медные духовые звучали пронзительно, темпераментно. Вся духовая группа подключилась к этим фанфарам ужаса, и вдруг – виолончели, буквально человеческая речь. Это речь великих ораторов античного мира: нет не надо этого, не надо этих песен. Потом опять фанфары ужасов и опять виолончели как человеческие голоса, голоса, комментирующие в античной трагедии всё, что происходит, отказываются от ужаса. Появляется фрагмент 1-части – всё вибрирует, трепещет несколько секунд всего как напоминание, как мираж. Опять виолончели – нет, не будет этой борьбы. Человечество познает гармонию. Начинается кусочек 2-части симфонии – дьявольского скерцо всего несколько звуков, несколько секунд, три такта. И опять виолончели. Идет фрагмент медленной части, философской, как бы отдых героя после битвы. И этого не надо, потому что не будет битв, говорят виолончели. А что будет? Виолончели еле слышно начинают интонировать мелодию космоса, которая потом воплотится в гениальный текст шиллеровской оды: “Радость, пламя неземное, Райский дух, слетевший к нам, Опьяненные тобою, Мы вошли в твой светлый храм». В храм радости“. К этим виолончелям добавятся скрипки и начнут интонировать эту тему радости. Затем появятся медны, деревянные духовые. Весь оркестр начинает играть и скандировать ту простую-простую тему. И наконец, вступает голос на кульминации, когда мир познал радость, когда мир вошёл в светлый храм добра, красоты и гармонии… «О, братья! Довольно печали! Будем гимны петь безбрежному веселью и вечной радости!..» вместе с хором оркестр провозглашает эту тему. Так Бетховен завершил грандиозный акт становления симфонического оркестра, подытожил идею развития барочной мессы, барочных страстей и указал пути на будущее… Бетховен силой своего воображения создаёт идеальный мир, совершенный мир, и пользуется всеми красками симфонического оркестра, который формировался на протяжении многих поколений и достиг первой вершины в творчестве Людвига ван Бетховена“