95. Лекция о фильме “Курьер“ Карена Шахназарова

«Курьер» — популярнейшая картина периода перестройки (точнее, его начала), времени, которому предназначалась честь стать посредником между прошлым и будущим страны. Несмотря на то, что одноименная повесть, по которой снят фильм, была написана Кареном Шахназаровым еще в 1982 году, ее главный персонаж вполне подошел для образа, трактуемого как «один из миллионов» в 1986-м — возможно, это и определило то пристальное внимание, которого удостоился этот не особо яркий герой как со стороны зрительской, так и со стороны профессиональной аудитории. Прокат к тому времени еще не рухнул, и фильм посмотрело 34,4 млн зрителей. Иван (Ф. Дунаевский) — юный современник этапа — парень, несомненно, странный. Происходит он из обычной семьи, не самой благополучной, но и не заштатной. Отец — инженер-строитель — еще в начале фильма покидает семью и родину, поменяв первую на новую, а вторую на разрешенный в СССР «зарубеж». Мама — несостоявшаяся актриса. Трижды поступала в театральный, потом перестала — слишком любила отца. С тех пор путает дом со сценой. Иногда поет. Вот и Иван получился у нее парнем добрым, но с воображением. Врет он артистично и с упоением. Иногда по делу, иногда — нет. Чаще — в собственное удовольствие. Шутки, впрочем, у него не злые, хотя порой бывают и язвительные. Но это от адресата зависит. «Типичный представитель современной молодежи — смесь нигилизма с хамством, — закатывается в негодовании от его выходок состоятельный и «культурный» писатель, отец Кати (А. Немоляева). — Все принимается в штыки! Из всего делается спектакль! Шутовство, возведенное в принцип!» Драматургия фильма крутится вокруг поколенческого спора: старшие требуют от молодых уважения к своим заслугам и злятся, что его нет. Не понимают, почему нет, и настаивают определиться в принципах, по которым дети хотят жить. Потрясая виртуальными делами, совершенными ими в прошлом, и используя пафосную лексику из стенограмм партийных съездов, они грозно вопрошают: «Наше поколение хочет знать: для кого мы жили и боролись? В чьи руки попадет воздвигнутое нами здание?» Впрочем, молодежь к этим глупостям адаптирована. Друг Базин, которому Иван переадресует этот вопрос-пароль, моментально предъявляет гармоничный ситуации дежурный ответ-отзыв: «Основной принцип моего существования — служение гуманитарным идеалам человечества». Язык межпоколенческого общения емок, саркастичен и далек от желания искать взаимопонимание. Сотрудники на работе у Ивана — тоже из «старших» — мечтают. Один — о хорошей рыбалке, другая — выйти замуж за японца... Иван не стал отставать от коллектива и тоже размечтался — «чтоб коммунизм на всей планете победил». Катя, тем не менее, что-то в Иване разглядела. Они ровесники, и потому у нее с принципами тоже туго. Но тут иное: хотя ее мечты за неумением их сформулировать пока тоже ограничиваются материальными запросами, с ней все сложнее — бόльшая часть желаемого ей и так доступна. Что-то другое, быть может, пока смутное беспокоит ее, юную студентку МГУ, в то время как Базин и Ко мечтают лишь о теплом пальто... Идеалы старших ко времени перестройки разбились вдрызг, но им трудно признать, что жизнь потрачена зря — на какую-то фикцию, которую строили-строили, да так и не построили. Молодежи их претензии смешны. Первые списывают поведение детей на избалованность. Молчание вторых (взять хоть спор о молоке) — лишь терпимость: какой смысл спорить с отцами, прожившими жизнь впустую, ну не драться же с ними. Однако и у молодежи ничего путного впереди не маячит. Напротив, есть подспудно ощущаемая перспектива «перебеситься и стать такими же». Возможно отсюда и апатия, объясняющая маску Ивана, которую он почти никогда не снимает — разве что перед Катей, с которой они вместе это неведомое «куда идем?» ищут. Ищут и в непретенциозной, с пивом и вульгарными девицами компании Вани, и в элитарной, с модными разговорами и дорогими духами тусовке Кати. Однако нет этого чуда-юда нигде. Неуютно и неприятно сознавать себя поколением без будущего, и не этим ли объясняется пассивность героя времени: «Провалился в институт от лени, а поступал, чтоб мать не пилила. Собирается в армию — не за жизненным опытом, а просто в военкомате на учет поставили» . О протестной личности говорить не приходится — напротив, есть в этом персонаже какое-то инфантильное ко всему безразличие. А вот «мечты о великом» нет. Сверху не выдали, сам не придумал. И все же не ясно, что в Иване первично — инфантилизм или пофигизм... Наверное, поэтому кто-то видит в нем дауна-мудреца, кто-то — камертон поколения, а кто-то попросту отмечает, что независимость в нем есть, а силы нет. И опорой Кате он быть не может. В 80-х и позже много спорили о концовке «Курьера». «Танцуют подростки — самопогруженно, исступленно, отдаваясь танцу как чуть ли не единственному чего-то стоящему занятию в жизни. Иван — вне их круга. Подростки танцуют брейк, а на них смотрит солдат с обожженным лицом. И это, увы, знак поколения. Для чего здесь солдат?