Бывает если долго кипятить котел,
а крышку камнем привалить,
и сверху взгромоздится как на троне...
То паром разорвет его,
и крышкою раздавит,
даже если ты в короне!
Хрустели булкой в литерном вагоне.
А Императорский Конвой
не выводили на перон.
В столицах склады’ с хлебом потрошили.
Лакеи, как обычно, приходили на поклон.
А в Могилёве в Ставке
снова свара генералов.
И фронт застрял в окопах
третий год.
Уж мартовские иды наступают. *
Голодным гневом наливается народ.
А в городах внезапно пропал хлеб.
Хотя Антанте всё исправно грузят,
и с хлебом
на Архангельск отправляют поезда.
Но к поезду Царя
на станциях уже не ходят люди.
В вагоне словно в ящике для льда,
хоть топлено и душно, но студено.
И кажется, что долгая зима
растрелом пахнет,
пахнет пятым годом.
— Повелеваю беспорядки прекратить!
На завтра всех к станкам,
или забрить в солдаты..
Госдуму тоже надо распустить,
известно,
что во всем вино’вны депутаты.
На улицах стрельба, аресты и облавы
но Царь считает:
— Это разный вздор!
А, по рабочим
не хотят стрелять солдаты,
и восстаёт гвардейский батальон.
И врут штабные, и министры врут,
и двери Арсенала
запасные батальоны открывают,
колонны к Зимнему со всех сторон идут,
и власть царя, как снег,
под свежим ветром тает.
И литерный, как муха об стекло,
по рельсам мечется
меж Ставкой, Бологое, Дном и Псковом.
И власть династии свой завершает круг,
от монастырских стен
к Ипатьевскому дому.
Но есть еще надежда на любовь народа.
Что побузят,
пови’няться и завтра снова в бой.
Но кто винится будет,
если сытым мордам
голодных не понять,
не разделить их боль?
И царской власти больше нет.
Кресты открыли,
на Шпалерной горит,
горит Литовский дом.
А тот народ, кого всегда гнобили,
костры Свободы зажигает под окном...
И валятся из рук
не скипетр с державой,
не шапка Мономаха полетела на паркет,
трещит по швам
Российская Империя!
Кровавый Царь,
кровавых триста лет...
А власть
как питерскую шлюху на Сенном,
пошли таскать в Таврическом по залам.
И опьяненная свободою Страна
взахлеб
из чаши горечь Революции хлебала!
Все те,
кто за Царя еще вчера в атаку шёл,
кто на колючке умирал среди Европы,
кого в Столицу
для расправы над народом привезли,
штыками резали жандармов на ремни...
И как весенняя вода
Свобода, Равенство
разлились по окопам.
На тонком проводе из Царского Села
монархия повисла в штабе фронта
в Пскове.
Старуху власть
Республика за горло волокла,
и голос разума тонул в солдатском рёве!
В ночь Ставка пишет Манифест Царю,
а утром
генералы телеграммы присылают:
— Народу нужно уступить,
чтоб не терять Страну.
И Конституцию для думцев обещают.
Меж пальцами течёт былая власть
и нету сил ладонь в кулак собрать.
Ночь холодна за стенами вагона,
и Царство сжалось
до границ перона...
Ночной звонок,
в котором главный думец врёт
надеясь на штыки и генералов,
а время свой опережает ход
впечатывая годы и века
в один лишь миг бесславный.
Но не судьбой народа озабочен Царь:
семья, династия
и тихий берег Крыма,
а генералы наседают:
— Отрекайтесь, Государь,
Двадцатый век идет, монархия погибла!
А Царь упорствует и клонит разговор:
— Я о победе думаю
врагов на поле боя.
Народ покорный нужен для войны,
чтоб он сплотился возле трона
в Царской воле.
А генерал Нарышкин вносит Протокол:
в нем Манифест,
слова про милость Бога,
и оставленном Престоле,
но отрекаясь Конституцию народу
Царь не дал.
И Царство рухнуло
Республике под ноги!
Максим ШИНГАРКИН
5 февраля 2024
#царь #романовы #гражданскаявойна