Приговорённые к обнулению (“Ёжик“). КТО ТУТ ВЛАСТЬ? Продолжение истории с Гудвиным

ЧТО, ЧЕРТ ПОБЕРИ, ТВОРИТСЯ В СТРАНЕ? КТО ТУТ ВЛАСТЬ? 😨 «Оказывается, с Евгения Яренкевич в розыске. Сегодня пришли домой к её дочери с док-тами на арест.» #ВСРФ #МОРФ #Эрнест #Гудвин #Пузик #Пузiк #ДВКР #Ёжик #Вжик #АгентураСБУ #Белоусов #СФБ #СК #БПЛА #ЗГТ Предыдущие видео После произошедшего мы всё время находились в Донецке. Работали со следствием, работали с органами прокуратуры, работали с органами ФСБ, также я давала объяснения службе ДВКР. Меня опрашивали, говорили, что я под защитой. 121 военно-следственный отдел заявил, что пока идёт проверка по факту видео обращения Гудвина и Эрнеста, я нахожусь под их защитой. Меня привезли в этот отдел, начали опрашивать, потом повезли на какие-то конспиративные квартиры, потом начали отвозить меня в прокуратуру, потом в ФСБ, потом полиграфы, всякие проверки, сдача имущества. Это кошмар нескольких дней. И военно-следственный отдел, Тарасенко Кирилл Павлович, лейтенант 121 военно-следственного отдела, изначально он рьяно взялся за дело, говорил: «Я могу, я сделаю, ты под нашей защитой». Взял с меня объяснения – всё. Он взял с меня объяснения, потом я сама лично попросила, чтобы борт, который находился у меня, был выдан в военно-следственный отдел как доказательство того, что расчёт существовал и у него было оборудование – под акт выемки. Соответственно в ходе этой проверки начали выползать ещё обстоятельства. Наш расчёт не единственный, кто пострадал от действий Игоря Викторовича, «Злого». Есть медбатальоны, где у нас списывали НБСников на передовую. Не боеспособные. Это люди после ранений, не всегда лёгких ранений, с осколками внутри, могло что-то не зажить. Они начали мне звонить: «Жень, у нас есть что сказать по делу. Мы хотим помочь». Я начала Тарасенко Кириллу Павловичу говорить: вызовите этих людей. После этого пришли ЗГТшники и забрали у них телефоны. Защита гостайны. Это структура, которая работает в каждой части. Пришли, забрали телефон у человека, который должен был сообщить о преступлениях. Хранение неучтённого оружия в полку. Дело в том, что через 15 минут после того, как я сообщила о неучтёнке, Злой позвонил тем самым людям из службы РАВ и сообщил: «СК заинтересовался неучтённым вооружением. Вывозим». Мне сообщили машину, в которую погрузили это оружие, маршруты, которыми она выехала. Естественно, следственный отдел не остановил эту машину. Никак никто не отреагировал. Мне пришла эта информация. Первые люди, кому я её рассказала был следственный отдел 121, и единственные на тот момент. Потому, что я поняла, когда информация ушла, у меня не осталось выбора, кроме как сообщить ещё в ФСБ и в прокуратуру. – Евгения, как вы думаете почему Пузик такой бессмертный. Казалось бы, проверка министра обороны. Все органы должны стоять на ушах, а он чувствует себя настолько свободно и безнаказанно – Разрешите я отвечу вопросом. Как вы считаете, нормально, что человек, который впервые столкнулся с воинской службой в 14ом году, через 10 лет находится в звании полковника и командует полками? Тогда, когда у нас есть товарищ Эрнест, подполковник РВСН, кадровый офицер элитных войск Российской Федерации – командир взвода снайперов? Знаете, сейчас ехать в Донецк – это показать верх глупости. Не смелости, не отваги. Верх глупости. При том, что мы безумно хотим служить дальше. Мы шли в армию добровольно. Шли для того, чтобы приближать победу. Шли, чтобы идти вперёд. Мы когда приехали в Москву, то пошли в приёмную военного комитета. В приёмную военной прокуратуры. Отдали документы, потому что действительно есть множество вновь открывшихся обстоятельств. Я прошу разъяснить мне мой статус. Дезертиром быть не хочется. Но погибнуть так – это бессмысленно. Обнуляет все заслуги перед Отечеством. У меня уничтожили расчёт. У меня была жизнь до этого момента, были планы на будущее. Сейчас надо начинать всё заново, надо продолжать дело Гудвина. Хотелось бы спасти всех, кто остался от подразделения Эрнеста. Я хочу, чтобы органы работали. Есть факты, я хочу, чтобы они эти факты учитывали.