К 110-летию со дня рождения филолога-германиста, писателя Л.З. Копелева

27 февраля 1966 г. Копелев с женой Раисой Орловой «пришли на Ордынку. Она была такой же, как и раньше, величаво приветливой. Казалось, нет и следов болезни. “ – Врачи меня называют медицинским чудом. Когда привезли в больницу, считали, что я умру немедленно. А я обманула медицину”. Но через некоторое время стало заметно: устает, бледнеет». Копелев: “Утром 5 марта проснулась очень веселая. Но завтракать не пошла, чувствовала слабость. Сестра сделала ей укол. Она шутила с ней. И умерла, улыбаясь. 7 марта утром панихида в церкви Николы в Кузнецах – заказала М.Юдина. Собралось человек сорок. Молодой священник служил серьезно, сосредоточенно. Двое певчих, причетницы в черных платках. Когда пели «Со святыми упокой…», древние, печально утешающие слова, глаза намокли. Стояли с маленькими свечками. Хорист махнул нам – «Вечная память». Все пели. Вечером в доме у друзей поминки. Слушали голос Анны Андреевны. Грудной, очень низкий, усталый голос. Несколько стихотворений, сопровождает перестук дождя за окном. От этого все значительнее, величественнее и печальнее. И слышней, внятнее глубинная отстраненная мудрость стихов. «Я» звучит, как «Она»; и страстные признания – непосредственная действительность любви и тоска чувственных воспоминаний, пронизаны мыслью – трезвой, пронзительно ясной мыслью. Шестое, седьмое, восьмое марта: непрерывные телефонные звонки, долгие переговоры. Союз писателей поручил Арс.Тарковскому, Л.Озерову и В.Ардову сопровождать гроб в Ленинград. Но что будет в Москве? Руководители Союза явно трусят, боятся, чтобы не было «демонстрации», хотят, чтобы все прошло возможно скорее. Снова и снова звонят друзья, знакомые и незнакомые, спрашивают: «Неужели правда, что не дадут проститься?» Когда-то Ахматова писала: Какой сумасшедший Суриков Мой последний опишет путь?“ «Чтобы москвичи все-таки могли проститься с Ахматовой, Копелев решается на подлог: не имея на это никаких полномочий, он от имени «комиссии Союза писателей по похоронам Ахматовой» вечером 8-го звонит в Шереметьево, и ему удается получить разрешение на отсрочку». Копелев: “Первый вечер памяти Ахматовой устроили студенты матфакультета МГУ 31 марта 66 года. За полчаса до начала Тарковского и меня пригласили в деканат. Секретарь парткома и заместитель декана, встревоженные и смущенные, спросили, о чем мы собираемся говорить. Не можем ли показать тексты или хотя бы «тезисы выступлений». Мы отказались: – Никаких текстов и тезисов нет. Будем говорить то, что знаем, помним. – Но вы понимаете, не надо заострять, ведь возможны политически сомнительные моменты. Среди наших студентов, то есть у некоторых, есть нездоровый интерес… Ведь было известное постановление ЦК, оно еще не отменено. Но, с другой стороны, конечно, великая поэтесса… Это первый вечер, нельзя допускать, чтобы возникла нездоровая политическая сенсация. Мы с разной степенью раздраженности отвечали, по сути, одно и то же. Мы не собираемся устраивать никаких политических демонстраций, все будут говорить о великом поэте. [...] В тот же вечер я прочитал речь, которую не удалось произнести у могилы. «Поэзия Ахматовой, ее судьба, ее облик – прекрасный и величественный – олицетворяет Россию в самые трудные, трагические годы ее тысячелетней истории. «Анна всея Руси» – так называла ее Марина Цветаева. Анна всея Руси! Это гордость, непреклонная и в унижениях, и в смертельном страхе. Это смирение, именно смирение, а не кротость, и насмешливая трезвость даже в минуты высокого торжества. Величавая скорбь и вечно молодая озорная улыбка, женственность самая нежная и мужество самое отважное. Сильная изящная мысль ученого, ясновидение строгой пророчицы и неподдельное, наивное изумление перед красотой, перед тайнами жизни, та ведовская одержимость, когда чародейка и сама зачарована любовью, дыханием земли, колдовскими ладами заговорного слова. Наше священное ремесло Существует тысячи лет… С ним и без света миру светло. Но еще ни один не сказал поэт, Что мудрости нет, и старости нет, А может, и смерти нет. Анна всея Руси, венчанная двойным венчанием – терновым венцом и звездной короной поэзии. Ее поэзия целостна и многолика, она растет из живых противоречий, из единства сердца и разума, неостудимо-жаркого смятенного сердца и разума, блистательного, прозрачно-ясного. Ее поэзия открыта, распахнута настежь и сокровенна, таинственна, как ее жизнь, исполненная безмерных страданий и беспримерных побед, долгих печалей и мгновений радости… В стихах Ахматовой – напевы русских песен – скорбных плачей, тихих молитв, лукавых частушек, безысходной острожной тоски, неизбывные мечты о счастье и бездны отчаяния. В самых разных стихах – разных по настроению, по темам, по словарю – всегда явствен ахматовский лад, звучит ее неподражаемый голос. Но явственно также их корневое родство с Пушкиным, родство прямого поэтического наследования, родство слова и мироощущения, глубоко национального и вселенского“ ()