Статуи тоже умирают _ Les statues meurent aussi (1953) Крис Маркер, Ален Рене (д

Золотой фонд мировой кинодокументалистики: фильм-эссе Криса Маркера и Алена Рене «Статуи тоже умирают» (1953) Фильм величайшего французского документалиста Криса Маркера и классика французского киноискусства Алена Рене. Киноэссе о природе, назначении и смерти искусства, о том, что диалог культур представляет собой уничтожение одной культуры другой, о времени, которое разрушает все, и о человеке, который разрушает все еще быстрее. Начавшись как медитация на тему времени, которое стирает все, уничтожая даже каменные статуи, картина продолжается мыслями о том, что европейская культура подмяла под себя африканскую и сделала ее бедной, искаженной, марионеточной, пригодной только для изготовления безделушек для туристов. Получается, что сила человека мощнее воздействия времени – человек может стереть чужую для себя культуру с лица земли быстрее, чем медленно движущиеся столетия. Но взгляд авторов фильма всё же оптимистичен – есть еще ростки реальности, которая вырастает из творчества и созидания. Деконструкция колониализма Фильм, способный рассказывать о вещах не просто путем их всестороннего оглядывания, и через семьдесят лет выглядит совершенно революционным – максималистским, исполненным энергии, прозорливости и того визуально-смыслового экспериментирования, на которое нынешние произведения этого жанра, кажется, уже неспособны. Ведь только вот так, опираясь на веру в собственную правоту и находя ей подтверждение в чуть ли не трансцендентном, можно создавать искусство вызывающее и провоцирующее, подстрекающее и воинствующее – своей эстетикой, многослойностью, подавляющим интеллектом, не режиссера, но – объекта исследования и постигания. Снимать объект внимания как предмет поклонения: уже библиотека во «Всей памяти мира» Алена Рене выглядела как «пещера Платона», грот тайного знания, постепенно перетекающий в производственный роман, раскрывающий космологию существующего мира культурной памяти. В данном же фильме – статуя фигурирует как универсальный объект во многих смыслах: как связующее звено, как плоскость, как медиум-посредник – и как свидетельство своеобразной «деградации метафизики», которую режиссер последовательно наблюдает и видит в различных ее проявлениях. От рождения Африки в представлении европейцев – к формированию ее как «белого континента» путем колонизации и своеобразной перекодировки. В кажущихся отстраненными образах и не всегда вроде бы детерминистски обоснованных выводах рассказ закадрового голоса выстраивает «африканский миф»: созданный, чарующий – и деградировавший. Да – и это обязательно закадровый голос, который символически возвращает любую историю ее устным истоками, когда говорение было возможностью воскрешения – и чуть ли не единственным возможным способом не только передачи опыта, но и своеобразного родового «транслирования себя». Безличный поток отточенных сентенций, выверенных формулировок и режущих смыслов – в картезианской традиции, пусть и искупанной в структуралистских купелях – производит на фоне архаики и невероятной конструктивности формы магнетическое воздействие, которому способствует и монтаж. В фильме потрясает даже не столько неожиданность выводов в истории, начинающейся как парадокс перерождения трансцендентного и профанного бытия в запертое в музейных экспозициях искусство – и завершающейся как антирасистский политический памфлет. Дата – 1953 год; это при том, что война во французском Алжире началась в следующем году, а обретение независимости Конго и появление на политическом небосводе Патриса Лумумбы – в 1960-м. Фильм же производит деконструкцию колониализма во всех его формах настолько естественно и остро, что просто не верится, не забывая и про стереотипы, настолько прочно сидящие в сознании, что их, кажется, не изгнать оттуда никакими силами. Памфлет, филиппика, обвинение – смерть не столько статуй как гниющих в музейных закромах произведений искусства, никого не возбуждающих и переставших быть связующими нитями бытия и сакрума, сколько призыв к смерти неравенства, деления людей и обращения с ними – с любыми группами, как с подопытными белыми мышами.