Вечер, приуроченный к 120-летию Переца Маркиша (2015)

К этой дате издательство «Книжники» подготовило перевод его поэмы «Куча». Автор перевода Ханох Дашевский, проживающий в Израиле, специально был приглашен для участия в вечере памяти поэта. Актер Вениамин Смехов прочитал отрывки из поэмы. Режиссер Мурад Ибрагимбеков и сценарист Павел Финн представили свой новый документальный фильм «Перецу Маркишу – неугасимый светильник», а историк Артур Клемперт и литературовед Александра Полян рассказали о творчестве и жизни П.Д.Маркиша. Ведущий вечера – искусствовед Николас Ильин. “в феврале 1953 года, семья Переца Маркиша была арестована и этапирована в Казахстан (кишлак Кармакчи), уже без главы семейства. Сегодня, эту ссылку сын П.Маркиша Давид вспоминает в книгах, как увлекательное детское приключение. В 1955 году, после смерти Сталина, Давид Маркиш вместе с семьёй вернулся в Москву и пошел в тот же класс школы, из которого когда-то ушёл в ссылку. Учился в Литературном институте им. Горького и на Высших курсах сценаристов и режиссёров кино, в 1972 году – репатриировался в Израиль“ () Д.Маркиш об отце: “Его литературная слава началась в 1921 году. Писать он стал в России после Первой мировой, на которой был ранен. Известность ему принесла поэма «Волынь», а вышедшая в 1921 году в Польше поэма «Куча» сделала его лидером среди еврейских поэтов. Поэзия на идише тогда была «буколической», напоминала русскую поэзию допушкинской поры. А Маркиш стал лидером еврейского авангарда. Многие считали, что его поэма сильнее поэмы о погроме Бялика, которая известна в переводе Жаботинского. Конечно, он и его родители переживали всё то, что переживали евреи черты оседлости. Война, кровь и погромы. «Куча», недавно переведенная на русский язык, – поэма о конкретном погроме в местечке Городище. Это, конечно, отнюдь не открытие. Погромы привели тогда к эмиграции полутора миллиона евреев. Мы все вышли из местечка, как русская литература – из гоголевской «Шинели». Я бы сказал, что черта оседлости – это наша промежуточная родина. Введена она была в 1791 году, а отменило ее Временное правительство на второй день после отречения царя. Однако еврейские писатели всё равно эмигрировали, уезжали через Варшаву в Берлин. Некоторые, как Ури-Цви Гринберг, переходили с идиша на иврит и обосновывались в Палестине. Другие вернулись в Россию, потому что видели, что единственная власть, которая субсидирует культуру на языке идиш, – это Кремль. Ведь Перец Маркиш, чтобы издать книгу, должен был искать деньги, просить. Это, конечно, было оскорбительно. Я могу его понять, знаю, как ищут деньги на издание в Израиле. То же самое было и в Европе. Литература, как и всякое искусство, – содержанка тех, кто дает деньги. А в СССР после революции евреи ходили в свои школы, были свои театры, газеты. В основном, на Украине. И вот, когда эта группа писателей вернулась, она и возглавила литературную жизнь своего народа. [...] Вернувшись в 1926-м, уже через год Маркиш писал другу на Запад: «Чем больше здесь советской власти, тем меньше идишкайт» (еврейской жизни). Конечно, как всякий еврей, занимающийся искусством, он плоть от плоти иудео-христианской цивилизации. И считал, что на фоне затеянного в Кремле эксперимента в мире попытаются построить какую-то справедливость. К тому же очень скоро стало ясно, что его уже не выпустят. И никогда не выпускали. Да, они жили в Советском Союзе, но никогда не были законопослушными подданными. Они были подданными страны, которая когда-то называлась «Идишландия», приверженцами своей культуры“ ().