В 1972 году был пойман сигнал из другого мира

1732 прошёл. 87 км подтверждён. Подпись — “Центральный узел“. Такой узел числился, но там давно никого не было. Я сел обратно. Поставил чай. Сидел и думал, не привиделось ли. Утром позвонил в управление — спросил, кто отправлял телеграмму. Ответили: ничего не слали. Сказали, наверное, глюк. Старые линии. Посмеялись. Я тогда записал всё в журнал, но не стал уточнять детали. Чувствовал: не надо. Через неделю начались телеграммы. Странные. Поступали глубокой ночью. Телетайп трещал, как в военные годы. Сообщения шли от “Центрального узла“. В них был маршрут. Например: Маршрут 1733: Подпорожье — 87 км — Блок 17 — окончание 03:40 Я искал по карте — таких пунктов не существовало. Ни “Подпорожья“, ни “Блока 17“. Ни в военных схемах, ни в гражданских. Запросы в архив ничего не дали. Пункты были как придуманные, но писались уверенно, с расстановкой. Я сохранял все ленты. Хранил в ящике с ключом. Потом начал складывать в сумку и носить домой. Жена тогда уже собиралась уходить — говорила, что у меня “в голове коротнуло”. А я просто был уверен, что это что-то настоящее, но не по нашей части. Вагон я больше видел ещё дважды. Всегда один, всегда вечером. И всегда — без шума. Иногда мне казалось, что он не едет, а проходит, как световой луч. Через станцию, через шпалы, через меня. Никаких аварий. Никакой угрозы. Просто проходил. Случалось, рельсы оставались холодными. Как будто по ним ничего не двигалось.Позже телеграммы начали включать таблицы. Колонки с символами, похожими на азбуку Морзе, но с повторами, которых в коде не бывает. Я приносил их в город, показывал знакомым радистам — никто не мог расшифровать. Говорили, это не шифр, а структура, как матрица или шаблон. Осенью семьдесят второго станцию проверили. Приезжали из Главного управления, двое в чёрных костюмах. Без знаков. Спросили про оборудование, про журнал, про телетайп. Всё записали, изъяли все ленты. Один из них спросил: — Поезд ты видел? Я сказал — да. Он кивнул. Сказал: — Ну и хорошо, что видел. И всё. Через два дня меня перевели на узловую. Без объяснений. Станцию на 87-м не закрыли. Но перестали упоминать в документах. Была — и как бы исчезла. Её физически не демонтировали. Просто вычеркнули. Я больше не возвращался туда. Да и незачем. Телетайп не работал, рация молчала. Люди забыли. Но я иногда ловил в эфире тот же позывной — “1732“. Очень редко, обычно в дождь. Однажды, лет десять назад, я ехал мимо на электричке. Глянул в окно — станция стояла. Но вместо будки — просто серая бетонная плита. Как будто всё сравняли. Тогда я понял: оно всё ещё ходит, просто не по этим рельсам. Может, не по нашим понятиям времени. Или координат. Что это было? Я не знаю. Не духи. Не параллельный мир. Просто что-то чужое. Не злобное. Не глупое. Просто — другое. И, пожалуй, пусть так и будет.“