Иосиф Бродский. «Двадцать сонетов к Марии Стюарт» (I, III, V, VII, XII, XV, XX) Исполняет Вениамин Смехов.

«...какие основания были у поэта обзывать шотландцев скотами, кроме незамысловатого созвучия этого слова со Scots? Далее по тексту “Сонетов“ можно найти о шотландцах: 1) в 5-м - что они были возмущены свободой её сексуальной жизни (“Твоим шотландцам было не понять, / чем койка отличается от трона“) и видели в ней недопустимо вредное (“Нет для короны большего урона, / чем с кем-нибудь случайно переспать. / (...) И с этой точки зренья ни на пядь / не сдвинете шотландского барона“; 2) в 15-м — “Они тебе заделали свинью / за то, чему не видели конца / в те времена: за красоту лица“. Впрочем, эта тирада относится не только к шотландцам, но и к англичанам - ко всем, “заделавшим свинью“ ей, по выражению Бродского; 3) ну и, пожалуй, в 13-м: гротескная сцена, где “Гленкорны, Дугласы и иже“ обсуждают обстоятельства её гибели - цинично и хладнокровно. Поэт разделяет представление о сексуальной активности своей героини, судя по первым строкам пятого сонета (“Число твоих любовников, Мари, / превысило собою цифру три, / четыре, десять, двадцать, двадцать пять...“). Цвейг, впрочем, этого не подтверждает. Первые два замужества её были вполне почтенны; по слухам, было потом два-три увлечения - но о ком из людей, которые на виду, такого не говорят, и при этом говорящим не так уж важно, обоснованно или нет. И не такое на тронах бывало - явно не это стало причиной выступления части шотландцев против своей королевы. Да и история с убийством Дарнлея, связь с Хепберном (которого она, похоже, действительно страстно любила), думаю, подвигла их на бунт не столько из-за возмущения кровавой аморальностью совершённого, сколько из-за нежелания иметь над собой реальным правителем этого выскочку Босуэла, волевого и жестокого, способного взять их в ежовые рукавицы. Важно и то, что протестантская шотландская знать была против католичества, попыток его восстановления в стране. Но ни об этих политических, религиозных причинах, ни о преступлении Марии Стюарт у Бродского нет ни слова. Вообще из многого в “Сонетах“ видно, что его адресат — не реальная историческая личность, а некий образ Мари, зачем-то ему нужный. Для искусства это довольно обычно. Взять хотя бы Сальери и Годунова, показанных Пушкиным (заявившим, что история принадлежит поэту), так сказать, исторически неправдиво. Не уверен, что можно обвинять Александра Сергеевича в сознательной клевете: он исходил из того, что было ему известно, и искал в истории то, что было нужно ему. Не надо считать образ, созданный Искусством, отражением реальной Истории — важно понять, зачем он такой, в этом произведении. Шиллеру вот понадобилась страстная и гордая женщина; да, совершившая в прошлом преступление — и раскаявшаяся в нём; а сейчас занятая своим противостоянием Елизавете, сопернице по власти и по выраженности женской личности, если можно так сказать. У Бродского же Мари — “белая ворона“ в её время, возмущавшая свободой своего поведения и раздражавшая “красотой лица“ - видимо, жертва ханжества и ревнивой зависти. И подана она не романтически, не “высоким стилем“. Конечно, при этом не обязательно писать и “сниженным“, фамильярно, что видно у Бродского (уже хотя бы в обращении “Мари“). Может быть, дело ещё в том, что как бы источник сведений о Мари для поэта не история и даже не легенда, а скорее сплетня. Так или иначе, но “скоты“ не могли предвидеть, что образ их современницы так уйдёт в будущее - книгами, статуями, фильмами...» (://)