История. Передача 8. Лев Гумилев. Философия пассионарной истории. Появление России

1-я передача цикла о Гумилёве: Первый образовательный канал. © СГУ ТВ, 2005 Лихачёв — автор предисловия к книге «Древняя Русь и Великая степь»: “увлекательный (как всегда у него) опыт реконструкции русской истории 9—14 вв. Это именно реконструкция, где многое раскрывается благодаря воображению ученого. Такой опыт реконструкции, даже не будучи во всем достоверен, имеет все права на существование. Если идти вслед за бедными источниками, посвященными этому времени, устанавливать только то, что может быть установлено с полной достоверностью, то все равно мы не гарантированы от недопонимания истории, ибо историческая жизнь несомненно богаче, чем это можно представить только по источникам. И все-таки любое, самое строгое, следование за источниками невозможно без элементов реконструкции. У Гумилёва элементов реконструкции больше, чем у других историков, стремящихся к «усредненности» выводов, но в этом и преимущества Гумилёва. Он обладает воображением не только ученого, но и художника. Спорить с Гумилёвым по частностям мне не хочется: в его концепции все они имеют подчиненный характер. Гумилёв строит широкую картину, и ее нужно принимать или не принимать как целое. Сходную картину реконструкции церковно-политической жизни Киевской Руси дал в свое время такой тонкий и строгий источниковед, как М.Д.Приселков. Реконструкция Приселкова до сих пор не утратила своего значения. Совсем не совпадающая с ней по направлениям, но сходная по методике реконструкция русской национальной жизни дается Гумилёвым. Совершенно уверен, что она вызовет не меньший интерес, чем в свое время вызвала реконструкция церковно-политической жизни Приселкова. Книга Гумилёва читается как роман. Автор имеет право на такого рода «роман», — сейчас это крупнейший специалист по трактуемым вопросам. Концепция Гумилёва не столько расходится с существующей точкой зрения на взаимоотношения Руси и Степи, сколько перекрывает эту точку зрения, демонстрируя всю сложность ситуации. Конечно, можно спорить по отдельным частностям, но стоит ли это делать? Надо дать возможность в короткой (иногда кажется, даже кратчайшей) форме изложить свою концепцию. Концепция же Гумилёва имеет одну очень важную сторону: она смягчает то противопоставление народов Востока и Руси, которое имеет место до сих пор. И это сделано с огромными знаниями, которые ощущаются за каждой строкой книги. В этом концепция Гумилёва, как мне кажется, целиком соответствует основной идее понятия «дружба народов». Предлагаемая работа на первый взгляд кажется написанной без соблюдения принятых правил и композиции, включающей: постановку проблемы, разбор источников и литературы, изложение и вывод. Но только на первый взгляд. Если вдуматься, то очевидно, что все это есть и подано отнюдь не банально. В начальных главах автор излагает свое отношение к истории культуры и этнической истории, а также к проблеме использования источников. Бесспорно, он прав в том, что строить широкую историческую панораму только на источниках, игнорируя всю критическую литературу и сводные, обобщенные работы, невозможно. Тем не менее следует учитывать, что не все частные проблемы истории и истории культуры такого темного периода, как 1-е тыс. н.э., достаточно освещены. Поэтому, признавая за автором право опираться на обобщения, уже сделанные его предшественниками, мы не можем не потребовать, чтобы отношение к ним было в меру критическим, а любое приятие или неприятие того или иного тезиса — аргументированным. [...] В истор.части почти все тезисы автора для читателя неожиданны. Китай, который казался мирной страной, обижаемой кочевыми соседями, выступает как хищный агрессор... и это убедительно доказано на широком историческом фоне. [...] Византия, по мнению автора, не «второй Рим», а «анти-Рим». Нестору-летописцу Гумилёв отказывает в доверии, опираясь на работу Шахматова и автора этих строк. Поход Святослава рассматривается не как грабительский набег славянского викинга, а как освободительная война против купеческой компании, эксплуатировавшей покоренные народы. Все непривычно, но убеждает внутренней логикой и широтой анализа. [...] ...все предшествующие книги Гумилёва имели большой читательский успех и были переведены за рубежом. Мне известно, с каким интересом относятся к работам Гумилёва, например, в Венгрии, Польше, Франции, Англии, США. Эта книга — весомый вклад в развитие отечественной, и не только отечественной, истории. Впрочем, значение ее выходит далеко за рамки традиционного понимания истории как науки. Книга Гумилёва, безусловно, станет заметным явлением нашей культурной жизни. С точки зрения Гумилёва каждый народ, без исключения, обладает оригинальной этнической историей, к которой неприменимы определения «хуже» или «лучше», «культурный» или «бескультурный», так как любой этнос в своем развитии подчиняется одним и тем же универсальным закономерностям этногенеза. В этом я вижу высокий гуманизм его концепции“ ().