Каждая смерть — это скандал и насилие, именно потому, что мы принуждаемы умереть...

Наташа Гринь, филолог, писательница (Париж): ✍ Думаю об этом постоянно. Так странно, правда? Вот человек жил, строил свою судьбу, о чём-то думал, переживал, чего-то хотел, учился, видел, запоминал. А потом умер. И ничего не произошло. В том смысле, что, казалось бы, взорвалась его Вселенная, исчезла, всё, конец, а миру абсолютно всё равно. Люди так же гуляют, так же смеются, тоже о чём-то переживают и тоже чего-то хотят. При этом совершенно не подозревая о тех, чья жизнь окончена. Это то, что, наверное, поражает меня в смерти больше всего — вот это вот ревущее, но при том какое-то тихое исчезновение человека, свидетелями которого становятся только некоторые другие. И совсем непонятно, что естественного находят в смерти, даже если она биологически предсказана. Каждая смерть — это скандал и насилие, именно потому, что мы принуждаемы умереть. * * * Она умерла ночью 4-го сентября. Дочь итальянцев из Буэнос-Айреса, внучка генерала и настоящего авантюриста и дон кихота, спасшего молодого журналиста Черчилля от смерти. Моя французская бабушка, Диана, приоткрывшая мне свой таинственный лунный мир и показавшая, какой другой, особенной, бывает старость. Диана, такая единственная, такая одна. Эту новость я застала в городе, где было тускло и душно, в до боли красивом городе, который она знала только по фотографиям, картинам, книгам, фильмам. И рассказам. За пару дней до она говорила, что видела сон, что она умерла. И вот её нет, сигарета не дымится и не слышно, как переворачивается книжная страница. Это самое странное и страшное, вот это. Исчезновение, уход живого и его превращение во что-то, что зовётся мёртвым. Как это осознать? Больше всего в мире Диана любила семью, одиночество и литературу. Никогда не бывало, чтобы она терялась и не знала, что сказать про ту или другую прочитанную книгу. Она много перечитывала, особенно своих любимых — Джеймса, Бальзака, Пруста. Перед смертью она тоже перечитывала, пыталась перечитывать, до конца — Лермонтова, «Герой нашего времени». Бэла, Тамань, Фаталист. Странный русский, играющий с судьбой. Есть в этом что-то такое же необъяснимое, жестокое и вселенски красивое, как вся Диана, как всякая смерть. Я буду хранить её мир, этот бесценный, бездонный мир — в себе. Она ушла, но хорошо, что я знаю: мы встретимся. Так заканчивается всё.