Пеcня Царя Ирода

Зарубы на тему того, какой перевод “Иисус Христос Суперзвезда“ лучший, не остынут, видимо, до последнего дня земли. Кто-то за то, чтоб «росли все цветы», кто-то за то, что «Кипелов всё-таки лучший Симон Зелот», а «не может слушать классику в такой интерпретации». А некоторые вообще предпочитают Иуду из постановки 2000 года🤢🤢🤢. Ситуация осложняется еще и наличием нескольких русских переводов, среди которых наибольшего числа «фи» удостаивается перевод Ярослава Кеслера, известный также как «моссоветовский» (ибо используется в постановке ИХСС в театре им. Моссовета). Я сам начал своё знакомство с #главной_рок_оперой_всех_времён_и_народов с классического фильма, а потом перетащил на кассету запись с папиного винила и буквально заболел этими песнями. Несмотря на то, что в театре Моссовета я посмотрел эту историю спустя года два, а запись (миллион раз переписанная кассета, интернетов тогда не водилось) еще через пару лет, перевод Кеслера для меня – самый любимый. Многие люди “в теме“ утверждает, что перевод этот «по мотивам», и они чертовски правы, но именно это мне и нравится. Персонажи тут «докрученные», более объёмные. Он более театрален что ль, драматургичен. Тут явные аллюзии (да что там, и прямые цитаты) на Булгакова, допиленная социально-революционная тема, гротеск, мрачность, восхитительная адаптация английских идеом на русскую почву). Говоря о персонажах и драматургии, перебирая варианты, я понял, что моссоветовский Ирод мне нравится больше всего. То есть, вообще больше всех других версий на разных языках. Ирод традиционно представлен либо как мультяшный гедонист – толстый, беспечный, избалованный засранец, которому нравятся только развлечения (классическая версия и фильм), либо как циничный магнат, который знает про шоу-бизнес всё и смотрит на чудеса, как на потенциальное шоу, а на Иисуса – как на мальчика для раскрутки (версия 2000, поздний Бродвей, Маргулис и пр). В версии Моссовета за мультяшностью и беспечностью Ирода чувствуется какой-то страшный излом, кипучий хаос. Этакий дьявол в маске Микки Мауса. Его желание развлекаться и стремление к удовольствию не инфантильно, не праздно, оно жёсткое, болезненное, с какой-то червоточиной. В театральной постановке так вообще носит неприкрытый сексуальный подтекст. В его финальных репликах не просто пренебрежение, мол, ты меня не заинтересовал, ты скучный, звезды из тебя не сделать, а какая-то злость и зависть. Есть впечатление, что он голоден до чуда, до таланта, так как сам им не обладает, поэтому он так вычурен и ярок. Тут видятся аллюзии не столько на Ирода, сколько на Нерона. Вычурный психопат. Иннжой!